10-12.2002

ДВОЕ ОБ ОДНОМ

Их многие любят. А знают все. Пара Мария Петрова-Алексей Тихонов давно и прочно входит в элиту мирового фигурного катания. О них говорили: да, хороши, техничны, артистичны, но первые – вряд ли…
Они стали чемпионами мира в том, казалось, трагичном для нашей сборной 2000 году, когда была снята с соревнований пара Бережная-Сихарулидзе. Кого только не прочили в чемпионы… Но вышли на лед Маша и Леша и увезли золото в Россию. Сегодня они двое рассказывают об одном.

ЛЕША:

Родился и вырос я в Самаре. Мама с папой привели меня в школу фигурного катания, когда мне было чуть больше пяти лет. Им нравилось фигурное катание – в то время оно было очень популярно. Моя тренер Вера Филипповна Бирбрайер, в девичестве Фалеева, родилась в Ленинграде, тренировалась вместе с Людмилой Георгиевной и Николаем Матвеевичем Великовыми, Белоусовой и Протопоповым. Позже вместе с семьей переехала в Самару, потому что у ее сына была астма, и нужно было поменять климат. Она учила меня кататься так, как это делают в Ленинграде, и в этом плане мне повезло.
В детстве мне и в футбол нравилось играть, и в хоккей, но постоянно я занимался только фигурным катанием. То, что мне это нравится, и заниматься этим я буду долго и упорно, я понял лет в 13. Тогда в Самару на показательные выступления приехала сборная СССР, и я, как местный молодой, подающий большие надежды спортсмен, открывал второе отделение. Это было непередаваемое ощущение.
До 15 лет я катался в Самаре. К 15-ти годам был потенциальным парником – высокий и в арсенале только 3 тройных. Еще в 14 меня звали в Ленинград в группу Натальи Евгеньевны Павловой, но я по каким-то причинам не поехал. Потом уехал в пару в Свердловск. Там тренировали Ардо и Юлия Ренник. Прокатавшись 2 года в паре с Ириной Сайфутдиновой, мы поехали на чемпионат мира среди юниоров 1989 года в Сараево и заняли там третье место. После этого мы с партнершей прокатались еще год, и она решила закончить с фигурным катанием.
Я перебрался в Москву. Позвонил Захарову на ЦСКА, попросился к нему в группу, и он меня взял. Там я 2 года прокатался с Катей Муруговой, пока она не вышла замуж. Только-только начали нормально кататься. Так получилось, что на последний в истории чемпионат СССР я поехал, как зритель. Ну а потом мне предложили покататься с японской девочкой, повыступать за Японию. Там были какие-то суточные, а у меня было безденежье, поэтому я решил согласиться. И провел там два года. Первый год было тяжело, второй ужу интерестно.

- А про автобус – это правда?
Это действительно правда, не вымысел. Когда я согласился ехать в Японию, за меня попросили 80 000 долларов. За то, что я буду выступать за Японию. В итоге вместо денег получили автобус. Этот автобус потом нас в аэропорту встречал. Он вскоре приказал долго жить, а я до сих пор катаюсь.

- Партнерша тебе досталась хорошая?
Да. Девочку звали Юкико Кавасаки. Она до этого была одиночницей, прыгала все тройные, но с парным катанием не была знакома. Нам помогали с программами, японский тренерский состав следил за нами. Но в принципе, парному катанию, как таковому, партнершу учил я. Конечно, это очень сложно, потому что я же себя со стороны не вижу. Она была маленькая – метр сорок восемь. Я ей рассказывал, какие примерно должны быть ощущения.

- На каком языке?
Основной язык общения был английский, но она учила меня многим словам по-японски, я ее по-русски. Сейчас по-японски могу сказать совсем немного, раньше больше мог, в основном, общие фразы, вроде: «Привет!», «Как дела?», «До свидания!». Ругнуться могу.

- И как складывалась твоя карьера в Японии?
Первый год мы не могли выступать на международных соревнованиях, а на следующий мы поехали на предолимпийскую неделю в Лиллехаммер. И заняли там шестое место. Потом поехали в Германию – тогда этот турнир назывался «Кубок Наций», сейчас Bofrost Cup. Заняли там четвертое место, а на NHK Trophy вообще хорошо выступили – стали третьими. После Брассер/Айслер и Ковариковой/Новотного. Потом выиграли Кубок Азии – кстати, обыграли Хонгбо Джао, он тогда с другой девочкой катался. А перед чемпионатом мира моя партнерша подвернула ногу, и мы тренировались всего дней десять. Стали пятнадцатыми. И я решил, что нужно что-то менять. Я приехал в Москву в отпуск и встретился с Тарасовой.

- То есть, Тарасова тебе позвонила?
Нет, в театре «Все звезды» у меня катались друзья, и я пришел к ним в гости, посмотреть, что они делают. В итоге, Татьяна Анатольевна предложила мне принять участие во всей этой тусовке. У Инны Валянской уходил партнер, и Тарасова искала ей нового. И я согласился, потому что кататься дальше с японской девочкой было бесперспективно. Все-таки, в Японии я сильно скучал, хотелось с друзьями общаться.

- Но Татьяна Анатольевна в своей книге писала, что на тот момент театр, вроде бы, переживал не самые лучшие времена.
Первые два года в театре было здорово. Я там многому научился и потом применял это все, когда вернулся в спорт. Первый год мы ездили с «Золушкой». В следующем году другой спектакль – «Красавица и Чудовище» - пошел не очень хорошо, потому что в Англии организовались две компании, занимающиеся ледовыми театрами. Народа на спектакли ходило не очень много, и многие из труппы стали бояться, что Татьяна Анатольевна уйдет из театра – у нее тогда появилась возможность работать с Куликом. И ребята стали искать какие-то пути, чтобы обустроить себя в дальнейшем, несмотря на то, что Татьяна Анатольевна обещала каждого из нас устроить. Она считает, что ее предали, но я не могу так сказать. Мне сложно осуждать ребят за то, что они пытались найти себе какие-то возможности лучшей жизни. Хотя сам я оставался в театре практически до самого конца.

- А почему решил вернуться спорт?
Мне хотелось. Было такое ощущение, что что-то недоделано. Я люблю соревноваться, мне нравится этот процесс – особенно, когда ты побеждаешь, самоутверждаешься. Наверно, хотелось создать какое-то свое, особенное катание, чтобы люди тебя запомнили.

МАША:

Фигурным катанием начала заниматься на стадионе «Большевик». Мне было 7 лет, а для начала спортивной карьеры это считается поздновато. Поэтому родители отдали меня в «группу здоровья». Искусственный лед этой группе не полагался, так что мы катались на открытом катке только пока стояли холода. Мой первый тренер – Евгений Геннадьевич Яковлев. За первый год, а точнее даже зиму, я как-то очень быстро разучила прыжки, и тогда уже тренер снова привел меня в спортивную группу к Елене Николаевне Тузовой. Но и у нее я прокаталась недолго. Елена Николаевна ушла преподавателем в институт Лесгафта, и я оказалась у Нонны Алексеевны Пироговой. Когда мне исполнилось 12 лет, «Большевик» закрыли на ремонт. И Нонна Алексеевна привела меня в «Юбилейный» к Великовым. В свое время Женю Шишкову к ним тоже привела она. Я была невысокая – как раз то, что нужно для парного катания. Так я и стала парницей. Правда, первый год у Великовых я каталась одна – не было партнера.

- И потом встала в пару с Антоном Сихарулидзе?
Нет, до того, как к нам в группу пришел Антон, я попробовала кататься с двумя партнерами – скорее, больше училась парному катанию. Антона тоже вначале поставили в пару с другой девочкой, и только потом мы стали тренироваться вместе. В 1993 году мы с ним стали вторыми на юниорском мире, а затем два года подряд выигрывали золото.

- А почему ваш тандем распался?
Наверно, мы в чем-то с ним не сошлись. Он хотел тренироваться у Тамары Николаевны Москвиной и в начале предлагал перейти к ней вдвоем, но я не захотела. И тогда мы решили, что больше вместе кататься не будем. Мы должны были выступить только еще на одном старте – Столетии фигурного катания, но перед самими соревнованиями Антон решил, что хватит, и не приехал на аккредитацию…

ВМЕСТЕ:

- Итак, Маша осталась без партнера…
Маша: И мы с Людмилой Георгиевной начали искать нового. Позвонили Леше – он тогда выступал в Англии у Татьяны Тарасовой в театре «Все Звезды».

- А почему именно ему?
Маша: А я хотела – мне нравилось, как он катается. Его друг Алексей Горшков сказал нам, что Тихонов хотел бы вернутся в спорт и спросил, не хочу ли я встать в пару с ним. А потом сам ему позвонил и сказал, что вот, мол, есть такая возможность. Леша приехал, мы покатались вместе примерно месяц. Он сказал, что подумает, и уехал. Но время шло, начинался новый сезон, и я встала в пару с Теймуразом Пулиным.

- А почему уехал?
Леша: Почему? Наверно, я испугался. В первую очередь того, что какое-то время нужно было терпеть, а у меня не было никаких денежных запасов, чтобы находится в Питере одному. Надо было просто переждать этот момент, а я испугался и вернулся обратно в шоу. Мы еще года два проездили по миру, а в 1998 году я позвонил Людмиле Георгиевне и Маше, извинился и попросился обратно. И в тот же момент мне сделала предложение покататься вместе Марина Ельцова – она тогда хотела поменять партнера. Она приехала в Москву, и мы попробовали одну тренировку покататься. Но я посидел, подумал, и понял, что если и буду снова кататься в спорте, то только с Машей – если, конечно, она согласится. Маша сначала долго отказывалась, но в результате согласилась.

- А почему отказывалась?
Маша: Я хотела, конечно. Но на тот момент мы уже достаточно долго прокатались с Тимуром Пулиным. Первый год мы еще катались как юниоры и даже стали вторыми на чемпионате мира. Но следующий, уже взрослый сезон был для нас менее удачным. И тут вернулся Леша Тихонов. Получалось, что пару придется разбить… в итоге так вышло, что Тимур поехал в Англию. А мы встали в пару в конце мая и сразу же поехали на ежегодный летний сбор в Швецию. Поскольку мы уже попробовали полтора года назад, мы знали, что у нас все получится – да, в принципе и получалось. За два с половиной месяца на сборе мы успели скататься и на первом же старте нового сезона – Skate America – заняли второе место.

- Для вас это стало неожиданностью?
Маша: Да. Мы сами были немного шокированы таким результатом.
Леша: Тот летний сбор в Швеции у петербургской школы был ужасно длинный. Это сослужило нам хорошую службу, потому что было очень много льда, и мы сделали столько работы, что, прокатавшись вместе всего полгода, стали чемпионами Европы. Правда, в тот год Бережная и Сихарулидзе снялись перед произвольной, но, тем не менее, короткую мы выиграли, потому, что в тот год мы катались действительно лучше.

- А не было страшно на чемпионате мира-2000 в Ницце, когда Бережная с Сихарулидзе снялись, и на вас легла ответственная миссия первой пары страны?
Маша: Нет, страха не было. Наоборот, как-то спокойно было и очень приятно, потому что все за нас переживали, болели. И это, наоборот, как-то придавало уверенности. И мы наверно даже чуточку жалели, что Лена с Антоном снялись, и нам на удалось с ними посоревноваться.
Леша: В Ницце я в короткой программе забыл, что дальше делать после поддержки. И этот небольшой сбой немного испортил всю программу. Но после того, как Лена с Антоном снялись, и забрезжила золотая медаль, все попадали, кроме нас.

- А нет ли у вас ощущения, что судьи в последнее время относятся к вам чересчур прохладно?
Леша: Есть такое ощущение.
Маша: В прошлом сезоне так можно было сказать. В этом же, если брать, скажем, Кубок России, то судьи, скорее всего, отнеслись к нам с осторожностью, потому что на предыдущем своем этапе Гран-При мы откатались плохо.

- По-вашему, новая система может решить проблему объективности судейства?
Леша: Изменений в судействе я не замечаю, разве только в танцах. Потому что судьи все равно между собой знают, кто что ставит, хотя все это, якобы, скрывается. Но посмотрим, может все это скажется на чемпионате мира, когда будут сидеть 14 судей и пятеро будут отсеиваться. Непонятно, правда, какой разбор Skate Canada или Skate America может быть в конце сезона, если прошло уже полгода. Там уже никто ничего не вспомнит. Но с судейством надо что-то делать. Потому что сейчас на табло сумасшедший разброс оценок. Как можно ставить за один и тот же прокат оценки от 5,1 до 5,8?
Маша: Как нам объясняли, у судей нет разбора оценок непосредственно после соревнований, как это было раньше. Они разбирают оценки, которые выставляли в течении всего года, только в конце сезона. То есть, получается, что судьи за свои оценки не отвечают, а это еще хуже. Фигурное катание – это не спорт точных секунд, где, если ты пробежал быстрее, то ты первый. В нашем виде спорта при чистом прокате ты можешь стать вторым, а то и еще ниже.

- Маша, весь прошлый сезон у тебя были проблемы с ногой. Как ты сейчас себя чувствуешь?
Маша: Нога дает о себе знать – например, когда после перелета на тренировку выходишь. А так, вроде бы, ничего. Просто я не сразу поняла, что у меня там что-то серьезное. Я два раза подворачивала одну и ту же ногу, и оба раза не на льду, а в зале, занимаясь на полу. Первый раз на летних сборах в Швеции – думала, ничего, пройдет. Второй раз уже в Питере, и вот тогда стало хуже. Надо было наложить шину сразу после травмы. Сейчас уже никто не может сказать, что там у меня было – разрыв или только надрыв связки. На рентгеновских снимках видно, что там все уже срослось само по себе. Из-за этой травмы весь прошлый сезон получился скомканным. Мы даже думали отказаться от участия в Гран-При.

- В этом году все обратили внимание на то. Что у вас с Алексеем практически одинаковые стрижки и цвет волос. Это новый имидж пары или так получилось случайно?
Маша: Мы решили сделать такой общий образ – не два разных человека, а что-то единое. Иногда нас даже называют братом и сестрой.

- В принципе, радикальные перемены в прическе коснулись только Маши.
Маша: Да, я до этого волосы два года отращивала. Как-то мы приехали на показательные выступления в Одинцово. Я уже думала о стрижке, а у Леши Горшкова есть знакомый парикмахер-стилист. Он предложил меня постричь и набросал рисунок, как он это видит. Получилось очень коротко. Я посмотрела и сказала, что пока не готова на такое, но подумаю. Меня весь прошлый сезон ругали за прическу, потому что волосы у меня от природы сильно вьются, и с этим ничего не сделать. Как ни укладывай и не заливай лаком, стоит сделать какую-нибудь поддержку с кувырком – и это все становится дыбом. Поэтому я подумала и решила, что чуть-чуть стричься не имеет смысла. Когда мы приехали на прокаты в Москву, я снова подошла к этому стилисту и сказала, что согласна. Но поначалу, конечно, было непривычно…

- Ваша пара помимо всего прочего отличается еще и тем, что музыкальное сопровождение к вашим программам достаточно нетрадиционно. У фигуристов есть ряд музыкальных произведений, которые «кочуют» из одной программы в другую. У вас же в большинстве случаев это что-то оригинальное. Взять хотя бы нынешнюю короткую программу на музыку Раймонда Паулса. Вы специально «оригинальничаете»?
Маша: Да нет, пожалуй. Просто бывает, когда слушаешь на льду музыку и понимаешь, что это – твое. В этом году мы ее очень долго не могли выбрать. Людмила Георгиевна включала во время тренировок разную музыку, но почему-то ничего не нравилось. А однажды она поставила Раймонда Паулса, и я сразу сказала: «О, мне вот это нравится!» Она мне говорит: «Тебе вечно нравится всякая ерунда». Но в итоге все равно взяли эту мелодию, потому что сколько ни переслушали музыки – ни до, ни после этой ничего не понравилось.

- А не боитесь, что не поймут? Не все же Раймонда Паулса знают.
Маша: Нет. Мы когда ее выбирали, об этом совсем не думали. Главное – это хорошо кататься и выразить эту музыку. Музыка то красивая, ее сложно не понять. Вот когда Курехина из фильма «Господин Оформитель» брали – нас ругали…

- А за что?
Маша: Говорили, очень занудно. Это ведь была произвольная программа – очень длинный кусок. Вообще-то, изначально это была интерпретивная программа. Потом на финал Гран-При понадобиласт вторая произвольная, и мы ее немного добавили и доработали. На чемпионате России мы уже поменяли концовку, добавили кусочек из «Пятого Элемента». Нам-то она очень нравилась, но судьям нет, и мы ее поменяли. Такая же история с произвольной программой на музыку Сен-Прэ – она тоже не нравилась судьям. Красивая очень была программа, не знаю, почему она не понравилась. Мне кажется, что если бы мы не послушались и не меняли бы программы, а довели все до конца, то все было бы хорошо.

- Вы работаете с приглашенными постановщиками?
Маша: У нас есть хореограф – Александр Александрович Степин. Мы приглашали в прошлом году постановщиком Сережу Петухова. Нам очень понравилось с ним работать, но в этом решили обойтись своими силами.

- Если выдается свободное время, как любите его проводить?
Маша: В кино нравится ходить. На горных лыжах любим кататься. У меня лыжи, а у Леши сноуборд. Летом на роликах люблю кататься – они немного другие, чем коньки, едут быстрее.
Леша: Да, в кино любим ходить, тем более, сейчас кинотеатры хорошие появились, в них сидишь и действительно отдыхаешь. В боулинг играть нравиться. Иногда гуляем просто. Иногда ездим на дачу к Алексею Урманову – мы оба обожаем общаться с ним и его семьей. В театр ходим иногда. Последний раз были в питерском театре им. Ленсовета на «Крошке». На балет ходим. Наш хореограф советует нам, на что пойти.

- А вы на балет ходите отдохнуть или почерпнуть что-нибудь для фигурного катания?
Леша: В принципе, с фигурным катанием там общего мало, но это развивает и помогает. Александр Александрович следит за нашим развитием в этом плане.

- А какие планы на ближайшее будущее строите?
Леша: Мечта такая: хотим выиграть чемпионат России, потому что чемпионами России еще ни разу не были. Ну и Европу, и мир еще раз. И закончить уже со спортом, уйти на тренерскую работу.

- Маленьких тренировать?
Леша: Нет, пары. Это интересней. Все-таки, это то, что мы умеем делать. Немного страшновато – всегда страшно начинать что-то новое – получится – не получится… Потому что не каждый становится хорошим тренером.

- А если не получится?
Леша: Так на фигурном катании свет клином же не сошелся. Есть другие хорошие работы – грузить, копать…

- А в шоу не хотите?
Леша: Да я бы еще годик-два с удовольствием покатался. Я же позже, чем Маша во все это окунулся. Ей, наверно, уже не хочется, а я бы покатался. С другой стороны, зачем кататься, если не выигрываешь?
Маша: Да, если хорошо кататься, то хорошо кататься. А если не пойдет, то и смысла нет. Лучше заняться каким-нибудь другим делом…

Татьяна Некрасова